Леонтьев а.а. речевая деятельность

17.12.2023

ОТ АВТОРА

Общая тенденция, наблюдаемая в современной лингвистике, заключается в разработке комплексных, пограничных проблем, в развитии "смежных" областей, где языкознание работает бок о бок с другими науками, такими, как социолингвистика, этнолингвистика, психолингвистика; это общая тенденция в проникновении "за" язык, в раскрытии сущностных характеристик деятельности человека в целом, в том числе и речевой деятельности; одним словом, в изучении не столько языка, сколько говорящего человека.

Эта тенденция в значительной мере обусловила и появление настоящей книги. Ее основная идея – необходимость на современном этапе развития наук о человеке не ограничиваться в исследовании речи и языка рамками одной науки (например, лингвистики), а широко оперировать в первую очередь такими понятиями и категориями, которые возникают в ходе междисциплинарного исследования. Идеи, получившие отражение в книге, высказывались автором ранее, но здесь эти мысли, так сказать, собраны воедино и представлены как целостная система. На страницах настоящей работы автор отнюдь не стремился лишь выразить свое собственное мнение по затронутым им вопросам. Напротив, ее задача -- ввести читателя в круг некоторых проблем, волнующих лингвистическую науку сегодняшнего дня, и дать более или менее общее представление о состоянии этих проблем. При этом автор стремился сделать свое изложение ясным и доступным для широкого читателя, в частности, не перегружать изложение ссылками на литературу (специально истории вопроса посвящена наша брошюра "Психолингвистика" (Л., 1967), к которой и следует обратиться заинтересовавшемуся читателю). При подготовке книги автор использовал материалы статей и докладов, частично опубликованных ранее в различных изданиях.

Книга состоит из четырех глав и приложения. В первой главе затрагиваются наиболее важные теоретические проблемы общего характера , связанные с тематикой настоящей книги. Во второй главе автор пытается приложить высказанные выше теоретические положения к решению некоторых конкретно-научных вопросов. Третья глава посвящена психолингвистике как науке о речевой деятельности. Четвертая глава имеет практическую направленность: в ней анализируются различные вопросы, связанные с обучением языку и грамматике. Наконец, в приложении даны два исторических этюда -- об И.А.Бодуэне де Куртенэ и Л.С.Выготском. Это сделано по разным причинам. Параграф о Бодуэне введен потому, что об этом ученом как о психологе в широком смысле, как теоретике речевого поведения до сих пор фактически не было работ; имеющиеся источники дают, как правило, превратную картину этой стороны его взглядов (как нередко, впрочем, и других сторон). Параграф о Л.С.Выготском введен потому, что сейчас, когда идеи школы Выготского интенсивно проникают не только в психологию, но и в смежные науки и используются также в лингвистике, читателю крайне важно, на наш взгляд, иметь возможность в компактной форме ознакомиться с сущностью взглядов Выготского.

При написании настоящей книги автор пользовался помощью и дружеской поддержкой своих коллег по Институту языкознания АН СССР и Научно-методическому центру русского языка. Всем им, в особенности В.Г.Костомарову, оказавшему большую и бескорыстную помощь в работе над рукописью, нам хотелось бы принести самую сердечную благодарность.

Глава I. ТЕОРИЯ РЕЧЕВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

§ 1. Объект и предмет лингвистической науки

В основу параграфа положена статья «Объект и предмет психолингвистики и ее отношение к другим наукам о речевой деятельности» (в коллективной монографии «Теория речевой деятельности (проблемы психолингвистики)». М., 1968).

В последние годы как за рубежом, так и в нашей стране появилось множество работ, посвященных так называемой логике науки, т. е. логической структуре научной теории и процесса научного исследования (СНОСКА: Отметим из них: «Проблемы логики научного познания». М., 1964; М. А. Розов. Научная абстракция и ее виды. Новосибирск, 1965; «Диалектика - теория познания. Проблемы научного метода». М., 1964; «Логика научного исследования». М., 1965). Однако целый ряд важнейших проблем этой области знания не получил пока достаточного освещения, и на этих проблемах целесообразно остановиться в нашей книге.

Речь идет прежде всего о самом понятии объекта науки, понятии, выносимом обычно за рамки логики как науки или сводимом к «индивидуальным объектам», как это сделано в сборнике «Логика научного исследования». Лишь в единичных работах проводится последовательное различение между этим понятием и понятием предмета науки. Поясним это различие.

Часто говорят, что ряд наук (языкознание, физиология и психология речи, патология речи и мышления, логика и поэтика) имеет один и тот же объект. Это означает, что все они оперируют одними и теми же

Анализировать не будем). Наконец, лингвист занимается организацией речи , так сказать, на элементарном уровне, на уровне фундамента; лишь после того как он закончит свою работу по «разборке» и обратной «сборке» объекта, приступают к работе логик и специалист по поэтике, оперирующие уже результатами работы лингвиста.

Итак, анализируя совокупность мыслительно-речевых актов (еще раз подчеркнем: мы говорим пока об этой совокупности лишь в качестве самого первого приближения к действительному объекту лингвистики!), лингвист выделяет в них то общее, что есть в организации всякой речи любого человека в любой ситуации, отыскивает те средства, без которых вообще невозможно охарактеризовать внутреннее строение речевого потока. B истории лингвистики были периоды, когда эти средства брались, в сущности, «списком», без эксплицитной попытки установить их реальное взаимоотношение как элементов системы. Сейчас лингвистика вступила в период систематизации и даже несколько увлеклась поисками системности, нередко перенося результаты, полученные на одном материале (скажем, при анализе звуковой стороны речи), на другой, не поддающийся такой непосредственной интерпретации (скажем, на семантику). Понятие системы языка заняло в лингвистике прочное и окончательное место. Можно сказать, что предметом лингвистической науки является сейчас именно система языка.

Из сказанного ясно видно, что предмет науки есть категория исторически развивающаяся. Иными словами, один и тот же объект одной и той же науки может быть интерпретирован ею по-разному на различных исторических этапах ее развития. Следовательно, конфигурация предмета науки зависит не только от свойств объекта, но и от точки зрения науки в данный момент. А эта точка зрения, в свою очередь, определяется, с одной стороны тем путем, который данная наука прошла, а с другой - теми конкретными задачами, которые стоят перед наукой в данный момент.

Как уже отмечалось, предмет науки есть обобщение множества возможных моделей конкретной предметной области. Обратимся к понятию модели.

Модель определяется в современной логике науки (СНОСКА: См.: В. А.. Штофф. Моделирование и философия. М.-Л., 1966, стр. 19. Из других важнейших работ последнего времени о моделях и моделировании см.: Ю. А. Жданов. Моделирование в органической химии. «Вопросы философии», 1963, № 6; А. А. Зиновьев, И. И. Ревзии. Логическая модель как средство научного исследования. «Вопросы философии», 1960, № 1; И. Б. Новик. О моделировании сложных систем. М., 1965; И. Г. Фролов. Очерки методологии биологического исследования. М., 1965) как «такая мысленно представляемая или материально реализованная система, которая, отображая или воспроизводя объект исследования, способна замещать его так, что ее изучение дает нам новую информацию об этом объекте». Ниже мы всюду будем понимать модель так, как ее понимает В. А. Штофф, с некоторыми дополнительными утверждениями относительно моделей речевой деятельности (СНОСКА: См. в этой связи : А. А. Леонтьев. Слово в речевой деятельности. М., 1965, стр. 41 и след.).

Как уже отмечалось выше, возможно множество несовпадающих моделей интересующего нас объекта, определенного (пока!) как совокупность речевых актов (глобальная «речь»). Ни одна из них не является полной, не исчерпывает объекта. Исчерпывающее описание его (а логическая модель - это и есть в общем случае всякое достаточно правильное, т. е. удовлетворяющее определенным требованиям к адекватности, описание объекта) невозможно и не нужно. В модели мы каждый раз вычленяем некоторые черты объекта, оставляя другие вне своего рассмотрения; однако все правильные модели данного объекта, образующие абстрактную систему объектов (систему абстрактных объектов), обладают инвариантными характеристиками, остающимися неизменными при переходе от одной модели к другой.

Внутри нашего объекта не даны в отдельности как нечто уже сформированное, заданное те его онтологические характеристики, которые можно было бы объединить в понятии «язык», точно так же как нам не даны как нечто заданное и характеристики, соответствующие понятию «речь» или любому другому аналогичному понятию. Разграничение языка и речи не лежит исключительно в этих онтологических, сущностных характеристики как объекта; как само оно, так и критерий или критерии, положенные в основу такого разграничения, исторически обусловлены развитием лингвистики и другой заинтересованной в таком разграничении науки - психологии, а также внутренними особенностями этих и других наук, изучающих речь (в глобальном смысле). Остановимся на этом разграничении несколько подробнее.

АКАДЕМИЯ НАУК СССР

ИНСТИТУТ ЯЗЫКОЗНАНИЯ

ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»

МОСКВА 1974

Коллективная монография представляет собой материалы по проблемам современной психолингвистики. В книге освещаются вопросы общей теории речевой деятельности, принципиальные методы ее изучения с учетом лингвистических, психологических и математических подходов. В neii делается попытка очертить контуры общей теории речевой деятельности.

Ответственный редактор

доктор филологических наук А. А. ЛЕОНТЬЕВ

Изучение потока речи без гипотез о механизме его порождения не только малопродуктивно, но и не интересно.

А. Н. КОЛМОГОРОВ

ОТ РЕДАКТОРА

Предлагаемая читателю книга - коллективная монография, подготовленная в 1968-1971 гг. Группой психолингвистики и теории коммуникации Института языкознания АН СССР. Еще в 1968 г. ее проспект был опубликован в «Материалах Второго симпозиума по психолингвистике» (М., «Наука», 1968) и в ходе этого симпозиума (4-6 июня) был обсужден и получил одобрение. Затем началась авторская работа, результатом которой и явился данный том.

Предлагаемая книга «полифункциональна», и таких функций мы сами усматриваем в ней три. Во-первых, это попытка изложить нашу позицию, позицию советской психолингвистики и - более узко - московской психолингвистической школы по ряду кардинальных вопросов. Такая позиция у нас есть, и она с большей или меньшей ясностью и полнотой проведена в большинстве глав данной книги. В этом отношении представляются основными главы 1, 5, 8 и 23. Естественно, что в такой работе, как данная, трудно было избежать расхождения по вопросам, принципиально менее существенным; но мы, безусловно, не расходимся друг с другом в главном. Мы надеемся, что в книге проявит себя та школа, которая объединяет если не всех, то большинство ее авторов. В психологическом отношении это школа Л. С. Выгот-

Во-вторых, важной функцией книги является функция своеобразного справочника, и недаром у авторов она сокращенно называется «компендиумом». В этом отношении важнейшая задача книги - изложить (по возможности, в более сжатой форме) все необходимые сведения как теоретического, так и конкретного (фактического и библиографического) характера, необходимые при комплексном исследовании речи, т. е. при подходе к ее изучению не с узколингвистической, узкопсихологической и т. п. точек зрения, а с учетом ряда смежных дисциплин. Необходимость в подобном издании типа компендиума связана прежде всего с интенсификацией исследований по теории и методике обучения языку, патологии речи, массовой коммуникации и неко-

торых других, проводимых пока без достаточного знания не только теоретической проблематики смежных дисциплин, но даже и просто основной литературы по ним. Таким образом, книга может быть широко использована, скажем, лингвистами для того, чтобы войти в курс психологической проблематики языка и речи, или, напротив, социологами, чтобы получить необходимую информацию о точке зрения лингвиста на язык. Мы старались, чтобы книга была в этом смысле ориентирована многосторонне.

В-третьих, книга задумана в известной мере как учебная и должна восполнить недостаток печатных источников по целому ряду проблем, которыми приходится заниматься в наше время студентам и аспирантам. Например, глава 5 отражает материал спецкурса по введению в языкознание для студентов-психологов, прочитанного в 1970 г. на факультете психологии МГУ. Некоторые главы даже сознательно построены в расчете прежде всего на «педагогическое» использование - например, глава 8.

Монография делится на шесть частей. Первая содержит характеристику речевой деятельности как объекта. Вторая ставит различные проблемы, связанные с моделированием в науке отдельных сторон этого объекта. Третья посвящена психолингвистике, рассматриваемой здесь как часть теории речевой деятельности, анализируются ее предмет, методы, излагаются основные модели и экспериментальные результаты. Четвертая часть касается таких проблем теории речевой деятельности, которые носят в той или иной мере социологический характер. В пятой части излагаются некоторые важнейшие приложения теории речевой деятельности. В шестой, заключительной части подводятся важнейшие итоги изложенному ранее. В конце книги читатель найдет сводную библиографию.

Книга подготовлена к печати редакторским коллективом в составе: А. А. Леонтьева, А. Е. Ивановой, it). А. Сорокина, Н. В. Уфимцевой и А. М. Шахнаровича. В этой работе приняли активное участие также Б. X. Бгажноков, А. В. Скворцова, В. А. Новодворская, Л. А. Дергачева, Е. Ф. Тарасов.

Мы писали эту книгу долго и трудно. Многие идеи, положения, даже отдельные понятия, с которыми встретится в ней читатель, выкристаллизовались в ходе научных дискуссий и являются достоянием целого научного коллектива, чье бы имя ни стояло под той или иной главой или ее частью. Это касается в особенности глав 2, 12, 16 и 22.

Книга готова и «отчуждена» от всех тех, кто ее делал. Она начала свой путь к читателю. Пусть читателю будет так же интересно ее читать, как нам - ее писать. И нам остается только надеяться, что читатель сможет найти в ней хотя бы столько же полезного для себя, сколько получили мы в процессе совместной работы над этой книгой,

А. А. Леонтьев

Ч а с т ь I

ОНТОЛОГИЯ РЕЧЕВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

ОБЩЕЕ ПОНЯТИЕ О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Важность категории деятельности не требует доказательства. Достаточно напомнить столь часто цитируемые в нашей литературе слова Маркса о том, что «главный недостаток всего предшествующего материализма... заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берется только в форме о б ъ е к т а,

тивно». Отсюда и произошло, что деятельная сторона, в противоположность материализму, развивалась идеализмом, не только абстрактно, так как идеализм, конечно, не знает «действительной, чувственной деятельности как таковой» [К. Маркс, 1955, 1].

Не иначе, разумеется, обстояло дело и во всей домарксистской психологии. Так же обстоит дело в буржуазной психологии, которая развивается вне марксизма, и в настоящее время.

Внесение в психологическую науку категории деятельности (Tatigkeit) в ее последовательно марксистском понимании имеет поистине ключевое значение для решения таких капитальных проблем, как проблема сознания человека, его генезиса, его исторического и онтогенетического развития, проблема его внутреннего строения. Оно, наконец, единственно открывает возможность создать единую научную систему психологических знаний.

О деятельности, о проблеме сознания и деятельности в нашей психологической литературе говорится немало. Однако как и сама категория деятельности, так и проблема сознания и деятельности часто трактуются совершенно по-разному. Необходимо поэтому обстоятельно разобрать основные вопросы, которые в этой связи возникают.

Первый вопрос, на котором я остановлюсь, это- вопрос о значении категории деятельности для понимания детерминации психики сознания человека.

В психологии известны два подхода к этой большой проблеме. Один из них постулирует прямую зависимость явлений сознания от тех или иных воздействий на реципирующие системы чело-

века. Подход этот с классической, так сказать, ясностью нашел свое выражение в психофизике и в физиологии органов чувств прошлого столетия. Главная задача, на которую были направлены усилия исследователей, состояла в том, чтобы установить количественные зависимости ощущений как элементов сознания от физических параметров раздражителей, воздействующих на органы чувств. Таким образом, исходной для этих исследований служила следующая принципиальная схема: «раздражитель --> субъективное переживание».

Как известно, психофизические исследования внесли очень важный вклад в учение об ощущениях, но известно также, что исследования эти закрепляли субъективно-эмпирическое понимание ощущений и логически неизбежно приводили к выводам в духе физиологического идеализма.

Нужно заметить, что тот же самый подход и, соответственно, та же самая принципиальная схема сохранились и в дальнейших исследованиях восприятия, в частности - в гештальтпсихологии. Наконец, в бихевиоризме, т. е. применительно к исследованию поведения, он выразился в знаменитой схеме «стимул - реакция», которая до сих пор остается исходной для позитивистских психологических концепций, более всего распространенных сейчас в зарубежной психологии.

Ограниченность подхода, о котором идет речь, состоит в том, что для него существуют, с одной стороны, вещи, объекты, а с другой - пассивный, подвергающийся воздействиям субъект. Иначе говоря, подход этот отвлекается от того содержательного процесса, в котором осуществляются реальные связи субъекта с предметным миром,- от его деятельности. Такое отвлечение допустимо и даже необходимо, но только в границах абстрагирующего эксперимента, имеющего своей целью выявить некоторые свойства элементарных структур и функций, участвующих в реализации тех или иных психических процессов. Достаточно, однако, выйти за эти узкие границы, как тотчас же обнаруживается несостоятельность этого подхода, что и заставляло прежних психологов привлекать для объяснения психологических фактов особые силы - такие, как активная апперцепция, внутренняя интенция, или воля, и т. п., т. е. все же апеллировать к активности субъекта, но только представленной в ее идеалистически интерпретированной, мистифицированной форме.

Существуют многие попытки преодолеть теоретические трудности, создаваемые в психологии тем «постулатом непосредственности», как называет его Д. Н. Узнадзе, который лежит в основе рассматриваемого подхода. Так, подчеркивается, например, что эффекты внешних воздействий определяются не непосредственно самими воздействиями, а зависят от их преломления субъектом.

С. Л. Рубинштейн в свое время выразил эту мысль в формуле

о том, что внешние причины действуют через внутренние условия. Можно, однако, интерпретировать эту формулу по-paзно-

му - в зависимости от того, что подразумевается под внутренними условиями. Если подразумевается изменение внутренних состояний субъекта, то этим в сущности не вносится ничего нового. Ведь любой объект способен изменять свои состояния и соответственно по-разному обнаруживать себя во взаимодействии с другими объектами. На размягченном грунте будут отпечатываться следы, на слежавшемся - нет, голодное животное будет реагировать на пищу, конечно, иначе, чем сытое; а у человека, научившегося читать, полученное им письмо вызовет, конечно, другое поведение, чем у человека неграмотного. Другое дело, если под внутренними условиями понимаются особенности активных со стороны субъекта процессов. Но тогда главный вопрос заключается в том, что же представляют собой эти процессы, опосредствующие воздействия предметного мира, отражающегося в голове человека.

окружающем мире, его общественное бытие во всем богатстве и многообразии его форм, т. е. его деятельность.

Выдвигая это положение, необходимо сразу же уточнить его: речь идет именно о деятельности, а не о той динамике нервных физиологических процессов, которые ее реализуют. Динамика, структура и язык, который описывает, с одной стороны, мозговые процессы, а с другой - деятельность субъекта, не совпадают между собой. И это особенно очевидно, когда мы имеем в виду деятельность человека, человеческие целенаправленные действия.

Итак, в проблеме детерминации психики, сознания субъекта мы стоим перед следующей альтернативой: либо принять точку зрения «аксиомы непосредственности», т. е. исходить из схемы «объект - субъект» (или, что то же самое, «стимул - реакция»), либо исходить из схемы, включающей между ними третье соединяющее их звено - деятельность субъекта (и, соответственно, ее средства и способы), звено, которое опосредствует их взаимосвязи, т. е. из схемы «субъект - деятельность - объект».

В самой общей и вместе с тем заостренной форме альтернативу эту можно представить так: либо мы встаем на ту позицию, что сознание непосредственно определяется окружающими вещами, явлениями, либо на позицию, утверждающую, что сознание определяется бытием, которое, по словам Маркса, и есть не что иное, как процесс реальной жизни людей.

Но что такое «реальная жизнь людей»?

Бытие, жизнь каждого человека складывается из совокупности или, точнее, из системы, иерархии сменяющих друг друга деятельностей. Именно в деятельности и происходит переход или «перевод» отражаемого в субъективный образ, в идеальное; вместе с тем в деятельности совершается также переход идеального в ее объективные результаты, в ее продукты, в материальное. Взя-

тая с этой стороны деятельность представляет собой процесс, в котором осуществляются взаимопереходы между противоположными полюсами: субъект-объект.

Высказанные мною положения о деятельности являются весьма общими, можно сказать, абстрактными. Однако за ними стоит огромное богатство конкретного, открывающееся перед науками о человеке и обществе.

Психология человека имеет дело с деятельностью конкретных индивидов, протекающей или в условиях открытой коллективности - среди окружающих людей, совместно с ними и во взаимодействии с ними, или с глазу на глаз с окружающим миром - будь то перед гончарным кругом или за письменным столом. В каких бы, однако, условиях и формах ни протекала деятельность человека, какую бы структуру она ни приобретала, ее нельзя рассматривать как изъятую из общественных отношений, из общества. При всем своем своеобразии, при всех своих особенностях деятельность, отношения человеческого индивида, реализуемые в его деятельности, представляют собой лишь инфраструктуру в системе отношений общества; а это значит, что вне системы этих отношений деятельность индивидуального человека не может существовать и что она определяется тем конкретным местом, которое данный индивид занимает внутри этой системы.

Положение это едва ли может считаться дискуссионным, и если оно здесь подчеркнуто, то лишь потому, что столь распространенные сейчас в психологии позитивистские концепции всячески навязывают, наоборот, идею противопоставленности индивида обществу. Дело в том, что общество выступает в этих позитивистских, натуралистических концепциях лишь как его внешняя среда, к которой индивид приспосабливается, адаптируется, как объект его приспособления.

Кстати говоря, парадоксальный на первый взгляд факт состоит в том, что эта позитивистская концепция полностью сохраняется и в современной западной социальной психологии. Она выступает в ней лишь в другой одежде. Отсюда и возникает, в частности, характерный для нее, глубоко чуждый марксизму, социально-психологический редукционизм. Это - не более чем оборотная сторона той же медали.

Итак, психология имеет дело с процессами деятельности человеческого индивида, осуществляющими его жизнь в обществе, лучше сказать, внутри общества. Поэтому-то процессы эти необходимо несут в себе особенности этой жизни.

Еще в ранних своих работах Л. С. Выготский выдвинул, как известно, мысль, что специфически человеческие высшие психологические функции имеют принципиальную структуру трудовой деятельности, т. е. являются орудийно и общественно опосредствованными. Это был важнейший шаг к утверждению в психологии категории деятельности как системы процессов, осуществляющих общественные, изначально практические связи человека.

Последнее является очень важным принципиально. Ведь психология всегда, конечно, изучала некую деятельность - например, деятельность мысли, воображения, внимания и т. п., т. е. те внутренние процессы, которые подпадают под декартовскую категорию cogito - категорию, как известно, достаточно широкую. Только такая внутренняя деятельность и считалась психологической,- единственно входящей в поле зрения психолога. Таким образом, психология полностью отключилась от изучения практической, чувственной деятельности.

Если внешняя деятельность и фигурировала в прежней идеалистической психологии, то лишь как выражающая деятельность внутреннюю - деятельность сознания, как стоящая в односторонней зависимости от нее. Происшедший же на рубеже нашего столетия бунт бихевиористов против этой менталистской, как ее стали называть, психологии лишь углубил кризис: только теперь деятельность отлучали, наоборот, от сознания.

Но что же мы разумеем, когда мы говорим о деятельности? Если иметь в виду деятельность человека, то можно сказать, что деятельность есть как бы молярная единица его индивидуального бытия, осуществляющая то или иное жизненное его отношение; подчеркнем: не элемент бытия, а именно единица, т. е. целостная, не аддитивная система, обладающая многоуровневой организацией. Всякая предметная деятельность отвечает потребности, но всегда опредмеченной в мотиве; ее главными образующими являются цели и, соответственно, отвечающие им действия, средства и способы их выполнения и, наконец, те психофизиологические функции, реализующие деятельность, которые часто составляют ее естественные предпосылки и накладывают на ее протекание известные ограничения, часто перестраиваются в ней и

даже ею порождаются.

Может ли, однако, так понимаемая деятельность быть предметом изучения психологии?

Ее различные стороны могут служить предметом изучения разных наук. Сейчас для нас важно лишь одно: что деятельность не может быть изъята из научного психологического изучения и что перед психологией она выступает как процесс, в котором порождается психическое отражение мира в голове человека, т. е. происходит переход отражаемого в психическое отражение, а с другой стороны, как процесс, который в свою очередь сам управляется психическим отражением.

Рассмотрим самый простой процесс: процесс восприятия упругости предмета. Это - процесс внешне-двигательный, с помощью которого я вступаю в практический контакт, в практическую связь с внешним предметом, и который может быть даже непосредственно направлен на осуществление практического действия, например на его деформацию. Возникающий при этом образ - это, конечно, психический образ, и соответственно он является бесспорным предметом психологического изучения. Но беда заклю-

чается в том, что для того, чтобы понять природу образа, я должен изучить процесс, его порождающий, а это в данном случае есть процесс внешний и практический. Хочу я этого или не хочу, соответствует или не соответствует это моим теоретическим взглядам, я все же вынужден включить в предмет моего психологического исследования практическое действие.

Однако сама по себе констатация необходимости для психологического исследования проникать в предметную деятельность не решает еще проблемы. Дело в том, что можно рассуждать иначе. Можно считать, что внешняя предметная деятельность хотя и выступает в психологическом исследовании, но лишь как обнаруживающая тот внутренний психический процесс, который ею управляет, и что, таким образом, в действительности психологическое исследование движется, не переходя в плоскость изучения самой предметной деятельности. Это - очень важное соображение, важное уже потому, что оно как бы заостряет проблему.

С этим соображением можно было бы согласиться, но только

в том случае, если мы допустим однозначную зависимость предметного действия от управляющего им представления или от его мысленной психической схемы, которая либо подкрепляется его результатом, либо нет. Но ведь это - не так. Предметная деятельность наталкивается на сопротивляющиеся человеку внешние предметы, которые отклоняют, изменяют и обогащают ее. Иными словами, в деятельности происходит как бы размыкание круга внутренних психических процессов - навстречу, так сказать, объективному предметному миру, властно врывающемуся в этот круг, который, как мы видим, вовсе не замыкается.

Для того чтобы возможно более упростить изложенное, мы взяли для анализа самый грубый случай: порождение слепкаощущения элементарного свойства вещественного предмета в условиях практического контакта с ним. Не трудно, однако, понять, что в принципе так же обстоит дело в любой человеческой деятельности, даже в такой, как, например, деятельность воздействия человека на других людей.

Итак, введение в психологию категории предметной деятельности ведет не к подмене предмета психологического исследования, а к его демистификации. Психология неизменно включала в предмет своего исследования внутренние деятельности, деятельности сознания. Вместе с тем она долгое время игнорировала вопрос о происхождении этих деятельностей, т. е. об их действительной природе. Перед психологией вопрос этот был поставлен, как известно, Сеченовым, который придавал ему принципиальное значение. Сейчас, в современной психологии, положение о том, что внутренние мыслительные процессы происходят из внешних, стало едва ли не общепризнанным. Идею интериоризации внешних процессов - правда, в грубо механистическом ее понимании - мы находим в начале века у бихевиористов; конкретные исследования этого процесса в онтогенезе и в ходе функционального

Введение

Алексей Николаевич Леонтьев (1903-1979) - один из основателей и лидер отечественной психологической науки в самые трудные для науки времена, отнюдь не входит в число «забытых» авторов: несмотря на неоднозначное отношение к его теоретическому наследию, что во многом связано с принятием им марксизма в качестве методологического основания психологической науки, его имя и идеи живут и активно работают не только в трудах его прямых учеников и учеников его учеников, но и во всём научном сообществе. Более того, он - один из немногих создателей научных школ, ученики которых не ограничились перепевами и конкретизацией идей учителя, но в очень многих отношениях продвинулись далеко вперёд, на новые теоретические рубежи.

А. Н. Леонтьев - выдающийся отечественный психолог современной эпохи, одно время работавший на Сабуровой даче - бывший сабурянин, который создал в своё время известную харьковскую группу психологов и является автором общепсихологической теории деятельности. Алексей Николаевич широко известен как признанный лидер советской психологии 40-70-х годов XX века. Он был инициатором создания Общества психологов СССР. Его заслуги перед отечественной наукой велики и разносторонни.

А. Н. Леонтьев разрабатывал в 20-х годах прошлого века совместно с Л. С. Выготским и А. Р. Лурией культурно-историческую теорию, провёл цикл экспериментальных исследований, раскрывающих механизм формирования высших психических функций (произвольное внимание, память) как процесс «вращивания», интериоризации внешних форм орудийно-опосредованных действий во внутренние психические процессы. Экспериментальные и теоретические работы посвящены проблемам развития психики (её генезису, биологической эволюции и общественно-историческому развитию, развитию психики ребёнка), проблемам инженерной психологии, а также психологии восприятия, мышления и другим вопросам.

Целью данной работы является отразить основные аспекты в работе А.Н, Леонтьева «Язык и речь».

1. Концепция изучения языка и речи у А.Н.Леонтьева

Опираясь на идеи культурно-исторической теории, А. Н. Леонтьев выдвинул и детально разработал общепсихологическую теорию предметной деятельности, являющуюся одним из влиятельных и новых теоретических направлений в отечественной и мировой психологии.

Содержание этой концепции тесно связано с проведённым Алексеем Николаевичем анализом возникновения и развития психики в филогенезе, возникновения сознания в антропогенезе, психического развития в онтогенезе, структуры деятельности и сознания, мотивационно-смысловой сферы личности, методологии и истории психологии, раскрывающим механизмы происхождения сознания и его роли в регуляции деятельности человека.

На основе предложенной А. Н. Леонтьевым схемы структуры деятельности (деятельность - действие - операция - психофизиологические функции), соотнесённой со структурой мотивационной сферы (мотив - цель - условие), изучался широкий круг психических явлений (восприятие, мышление, память, внимание и другие), среди которых особое внимание уделялось анализу сознания (выделение значения, смысла и «чувственной ткани» в качестве главных его компонентов) и личности (трактовка её базовой структуры как иерархии мотивационно-смысловых образований)

Концепция деятельности Алексея Николаевича получила развитие в различных отраслях психологии (общей, детской, педагогической, медицинской и социальной), в свою очередь обогащавших её новыми данными. Сформулированное А. Н. Леонтьевым положение о ведущей деятельности и её определяющем влиянии на развитие психики ребёнка послужило основанием для концепции периодизации психического развития детей, выдвинутой Д. Б. Элькониным.

Психология рассматривалась А. Н. Леонтьевым как наука о «порождении, функционировании и строении психического отражения реальности в процессах деятельности».

2. Понятие речевой деятельности

Речевая деятельность определяется ведущим отечественным специалистом по психолингвистике А.Н. Леонтьевым как процесс использования языка для общения во время какой-либо другой человеческой деятельности.

По мнению А.Н. Леонтьева (разделяемому далеко не всеми отечественными психолингвистами), речевая деятельность - это некоторая абстракция, не соотносимая непосредственно с «классическими» видами деятельности (познавательной, игровой, учебной), не могущая быть сопоставленной с трудом или игрой. Она - в форме отдельных речевых действий - обслуживает все виды деятельности, входя в состав актов трудовой, игровой, познавательной деятельности. Речевая деятельность как таковая имеет место лишь тогда, когда речь самоценна, когда лежащий в ее основе побуждающий ее мотив не может быть удовлетворен другим способом, кроме речевого. Речевые действия и даже отдельные речевые операции могут входить и в другие виды деятельности, в первую очередь - в познавательную деятельность. Таким образом, речь (РД) определяется как одно из средств осуществления неречевой деятельности, речевой (языковой) процесс, процесс порождения (производства) и восприятия (понимания) речи, обеспечивающий все другие виды деятельности человека. Это относится ко всем формам речи:

устной (звуковой);
письменной (чтение и письмо);
кинетической (т. е. мимико-жестикуляторной) речи.

3. Отличительные признаки речевой деятельности

Отличительными признаками речевой деятельности (РД), по А.Н.. Леонтьеву, являются следующие.

Предметность деятельности. Она определяется тем, что РД, по образному выражению АН. Леонтьева, протекает «с глазу на глаз с окружающим миром» . Иначе говоря, «в деятельности происходит как бы размыкание круга внутренних психических процессов навстречу объективному предметному миру, властно врывающемуся в этот круг, который, вовсе не замыкается».
Целенаправленность, которая означает, что любой акт деятельности характеризуется конечной, а любое действие - промежуточной целью, достижение которой, как правило, планируется субъектом заранее.
Мотивированность РД. Она определяется тем, что в реальной действительности акт любой деятельности побуждается одновременно несколькими мотивами, слитыми в одно целое.
Иерархическая («вертикальная») организация речевой деятельности, включая иерархическую организацию ее единиц.

«Речевая деятельность, - считает А.Н.. Леонтьев, - есть специализированное употребление речи для общения и в этом смысле - частный случай деятельности общения».

Следует, однако, учитывать, что речевая деятельность не ограничивается рамками общения, коммуникации в человеческом обществе. Она играет огромную роль в жизни человека; становление и развитие РД теснейшим образом связано со становлением и развитием всей личности человека в целом. А.А. Леонтьев подчеркивает, что «речевые действия и даже отдельные речевые операции могут входить и в другие виды деятельности, в первую очередь - в познавательную деятельность».

4. Основные положения психолингвистической теории речевой деятельности

Основные положения психолингвистической теории могут быть выражены в виде следующих постулатов [А.Н. Леонтьев, 1997, 2003 и др.].

Как и любая другая деятельность человека, речевая деятельность включает:

потребность, мотив, цель, замысел, установку, знания (культурологические, собственно языковые, и апелляцию к ним);
многосторонний анализ ситуации, в которой должна произойти и происходит деятельность;
принятие решения осуществлять или не осуществлять деятельность и выбор оптимальных для данной ситуации средств осуществления деятельности (форм речи, их вариантов и собственно языковых средств: фонетических, синтаксических, лексических и иных);
планирование деятельности (на разных уровнях осознания результатов планирования) и предсказание ее возможного результата (акцептор результата действия по П. К. Анохину;
производство (выполнение) определенных действий и операций;
текущий контроль за совершаемой деятельностью и ее коррекция (если она необходима);
конечное сличение результата деятельности с ее целью (замыслом).

Единицами психолингвистического анализа являются элементарное речевое действие и речевая операция (в «предельном» варианте - целостный акт речевой деятельности).

Эти единицы должны нести в себе все основные признаки речевой деятельности.

К ним относятся:

предметность деятельности (направленность на тот или иной предмет);
целенаправленность, т. к. любой акт деятельности характеризуется конечной, а любое действие - промежуточной целью, достижение которой, как правило, прогнозируется субъектом;
мотивированность (при этом акт деятельности человека, по А.Н.. Леонтьеву, является, как правило, полимотивированным, т. е. побуждается несколькими мотивами, слитыми в единое целое);
иерархическая организация деятельности, включая иерархическую организацию ее единиц, и
фазная организация деятельности.

Таким образом, в концепции московской психолингвистической школы единицы психолингвистического анализа выделяются и характеризуются в «деятельностной парадигме».

Организация речевой деятельности основывается на «эвристическом принципе» (то есть предусматривает выбор «стратегии» речевого поведения). По мнению А.Н. Леонтьева, психолингвистическая теория речевой деятельности должна

предусматривать звено, в котором осуществлялся бы выбор стратегии речевого поведения;
допускать различные пути оперирования с высказыванием на отдельных этапах порождения (восприятия) речи;
наконец, не противоречить экспериментальным результатам, полученным ранее на материале различных психолингвистических моделей, построенных на иной теоретической основе».

Деятельность субъекта по отношению к окружающей действительности опосредована отображением этой действительности.

По А.Н.Леонтьеву, любая психологическая теория речевой деятельности должна исследовать прежде всего взаимоотношения опосредованного языком образа мира человека и речевой деятельности как коммуникативной деятельности. Исходя из этого, психолингвистическая теория сочетает в себе деятельностный подход и подход в плане отображения. В структуре деятельности человека отображение выступает прежде всего в виде ориентировочного звена.

Соответственно и в структуре речевой деятельности предметом исследования психолингвистики должны быть этап (фаза) ориентировки, результатом которого является выбор соответствующей стратегии порождения или восприятия речи, а также этап планирования, предполагающий использование образов памяти.

Выбор того или иного способа реализации деятельности уже представляет собой «моделирование будущего»

Психологический механизм «упреждающего анализа и синтеза» (прогнозирования речи) стал предметом активного изучения в отечественной психолингвистике только в 70-х годах XX столетия. Однако до настоящего времени механизм прогнозирования речевой деятельности остается еще недостаточно изученным.

По мнению А.Н. Леонтьева, действие этого механизма можно охарактеризовать как «эвристический принцип» организации речевой деятельности. В соответствии с этим речевая деятельность должна предусматривать звено, в котором осуществлялся бы выбор стратегии речевого поведения, а также допускать различные пути оперирования с высказыванием на отдельных этапах порождения (восприятия) речи. В этой связи важным представляется использование созданной Н.А. Бернштейном в рамках теории психофизиологической организации движений «модели будущего».

Предметное (психологическое) содержание речевой деятельности

Наряду со структурным содержанием всякая, в том числе и речевая, деятельность характеризуется также предметным или психологическим содержанием.

В предметное содержание деятельности включаются условия деятельности, которые определяются такими элементами, как предмет, средства, орудия, продукт, результат.

Предмет деятельности рассматривается в качестве основного элемента ее предметного содержания, поскольку он во многом определяет сам характер деятельности (в частности, ее цель, вид, форму реализации и т. д.). Именно в предмете реализуется, «находит» себя потребность - мотив деятельности. Как подчеркивал А.Н. Леонтьев, «всякая деятельность организма направлена на тот или иной предмет, непредметная деятельность невозможна».

Предмет деятельности может быть либо «вещественным», материализованным, либо идеальным. При анализе основных видов речевой деятельности необходимо подчеркнуть идеальность ее предмета.

Если предметом РД является мысль, на формирование и выражение которой направлено говорение, то средством существования, формирования и выражения этой мысли является язык или языковая система. Речевое общение осуществляется по законам данного языка (русского, немецкого, английского и др.), который представляет собой систему фонетических (графических), лексических, грамматических и стилистических средств и соответствующих правил их использования в процессе общения (речевой коммуникации). Особенности речевой деятельности, отличающие ее от других видов деятельности человека, заключаются и в особом характере ее орудий, в качестве которых выступают знаки языка.

Заключение

Язык есть система знаков, функционирующих в качестве средства общения и орудия мысли.

Однако мысль говорящего или пишущего может быть по-разному сформирована и сформулирована при помощи одних и тех же языковых средств, т. е. одного и того же словаря и грамматики. Исходя из этого, можно сказать, что речь (как психофизиологический процесс порождения и восприятия речевых высказываний) «не есть процесс общения, речь не есть и говорение, речь - это способ формирования и формулирования мысли в самом процессе речевой деятельности».

Исходя из этого, речь (как психофизиологический процесс), выступающая в качестве способа формирования и формулирования мысли посредством языка, представляет собой внутреннее орудие, инструмент выполнения всех видов речевой деятельности.

Список литературы

Леонтьев А.Н. Возникновение и первоначальное развитие языка. М., 1963.
Леонтьев А.Н. Психолингвистика. Л., 1967.
Леонтьев А.Н. Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания. М., 1969.
Леонтьев А.Н. Слово в речевой деятельности. М., 1965.
Леонтьев А.Н. Язык, речь, речевая деятельность. М., 1969.
Леонтьев А.Н. О механизме чувственного отражения. "Вопросы психологии", 1959, № 2.
Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. Изд. 2. М., 1965.

Чтобы сузить результаты поисковой выдачи, можно уточнить запрос, указав поля, по которым производить поиск. Список полей представлен выше. Например:

Можно искать по нескольким полям одновременно:

Логически операторы

По умолчанию используется оператор AND .
Оператор AND означает, что документ должен соответствовать всем элементам в группе:

исследование разработка

Оператор OR означает, что документ должен соответствовать одному из значений в группе:

исследование OR разработка

Оператор NOT исключает документы, содержащие данный элемент:

исследование NOT разработка

Тип поиска

При написании запроса можно указывать способ, по которому фраза будет искаться. Поддерживается четыре метода: поиск с учетом морфологии, без морфологии, поиск префикса, поиск фразы.
По-умолчанию, поиск производится с учетом морфологии.
Для поиска без морфологии, перед словами в фразе достаточно поставить знак "доллар":

$ исследование $ развития

Для поиска префикса нужно поставить звездочку после запроса:

исследование*

Для поиска фразы нужно заключить запрос в двойные кавычки:

" исследование и разработка"

Поиск по синонимам

Для включения в результаты поиска синонимов слова нужно поставить решётку "# " перед словом или перед выражением в скобках.
В применении к одному слову для него будет найдено до трёх синонимов.
В применении к выражению в скобках к каждому слову будет добавлен синоним, если он был найден.
Не сочетается с поиском без морфологии, поиском по префиксу или поиском по фразе.

# исследование

Группировка

Для того, чтобы сгруппировать поисковые фразы нужно использовать скобки. Это позволяет управлять булевой логикой запроса.
Например, нужно составить запрос: найти документы у которых автор Иванов или Петров, и заглавие содержит слова исследование или разработка:

Приблизительный поиск слова

Для приблизительного поиска нужно поставить тильду "~ " в конце слова из фразы. Например:

бром~

При поиске будут найдены такие слова, как "бром", "ром", "пром" и т.д.
Можно дополнительно указать максимальное количество возможных правок: 0, 1 или 2. Например:

бром~1

По умолчанию допускается 2 правки.

Критерий близости

Для поиска по критерию близости, нужно поставить тильду "~ " в конце фразы. Например, для того, чтобы найти документы со словами исследование и разработка в пределах 2 слов, используйте следующий запрос:

" исследование разработка"~2

Релевантность выражений

Для изменения релевантности отдельных выражений в поиске используйте знак "^ " в конце выражения, после чего укажите уровень релевантности этого выражения по отношению к остальным.
Чем выше уровень, тем более релевантно данное выражение.
Например, в данном выражении слово "исследование" в четыре раза релевантнее слова "разработка":

исследование^4 разработка

По умолчанию, уровень равен 1. Допустимые значения - положительное вещественное число.

Поиск в интервале

Для указания интервала, в котором должно находиться значение какого-то поля, следует указать в скобках граничные значения, разделенные оператором TO .
Будет произведена лексикографическая сортировка.

Такой запрос вернёт результаты с автором, начиная от Иванова и заканчивая Петровым, но Иванов и Петров не будут включены в результат.
Для того, чтобы включить значение в интервал, используйте квадратные скобки. Для исключения значения используйте фигурные скобки.

Предисловие ко второму изданию
От автора
Глава I.	Теория речевой деятельности
	§ 1.	Объект и предмет лингвистической науки
	§ 2.	Язык и речь
	§ 3.	Понятие речевой деятельности
	§ 4.	Общественные фукции и функциональные эквиваленты языка как проблема теории речевой деятельности
	§ 5.	Языковой знак и теория речевой деятельности
Глава II.	Исследование речевой деятельности и некоторые проблемы языкознания
	§ 1.	Диахрония, история, развитие языка
	§ 2.	Некоторые проблемы языковой эволюции и культура речи
	§ 3.	К теории культуры речи
	§ 4.	Некоторые вопросы генезиса речевой коммуникации в свете теории деятельности
Глава III.	Психолингвистика как наука о речевой деятельности
	§ 1.	Из истории возникновения и развития психолингвистики
	§ 2.	О предмете психолингвистики
	§ 3.	Психолингвистические проблемы порождения фразы
	§ 4.	Психолингвистические проблемы семантики
Глава IV.	Речевая деятельность и проблемы обучения
	§ 1.	Речевая деятельность и обучение языку
	§ 2.	О речевой ситуации и принципе речевых действий
	§ 3.	Сущность и задачи "школьной грамматики"
	§ 4.	К вопросу о месте психолингвистического анализа в проблематике "школьной грамматики" (части речи как психолингвистическая проблема)
Приложение. Из истории изучения речевой деятельности в нашей стране
	И.А.Бодуэн де Куртенэ
	Л.С.Выготский

Существует обойма книг, своего рода джентльменский набор, которые почему-то считается необходимым упоминать в библиографическом списке в конце любой диссертации, посвященной языку, речи, овладению родным или неродным языком. Так получилось, что данная книга давно вошла в эту обойму и остается в ней поныне, хотя была она опубликована более 30 лет назад (впрочем, довольно большим тиражом -- 31 тыс. экз.).

Когда я, автор, задумываюсь, почему же так получилось, не могу найти однозначного ответа. В сущности, книга эта является сборником ранее опубликованных статей (и включает также несколько текстов, ранее не опубликованных). Видимо, причина в том, что это было первое массовое издание по психолингвистике, специально ориентированное на широкий круг лингвистов и методистов родного (и иностранного) языка. В то же время данная книга была едва ли не первым обобщающим трудом по тому, что можно назвать "лингвистикой речи" -- по теории речевой деятельности как части общего языкознания. Поэтому она привлекла читательское внимание и, как ни странно, удерживает его и сейчас.

Из девятнадцати разделов книги шесть перепечатаны из коллективной монографии "Теория речевой деятельности (проблемы психолингвистики)" (М.: Наука, 1968). Девять были опубликованы в различных журналах и сборниках, а четыре напечатаны в данной книге впервые. Несмотря на такую гетерогенность, книга, по отзывам многих ее читателей, получилась довольно целостной.

Книга в целом и отдельные ее составные части привлекли внимание и за рубежом. Уже через два года после выхода русского издания она была целиком опубликована в ФРГ. Главы из нее переводились также на итальянский язык, выходили в ГДР. Книга и главы из нее были предметом длительного обсуждения в западной, прежде всего немецкой лингвистике, психолингвистике, социолингвистике, лингводидактике.

Конечно, с тех пор, как книга была впервые опубликована, ее автор проделал большой путь. Не буду перечислять всех вышедших после нее моих книг -- назову только четыре последних. Это третье издание "Психологии общения" (1999), книга "Язык и речевая деятельность в общей и педагогической психологии. Избранные психологические труды" в серии "Психологи Отечества" (2001), монография "Деятельный ум. Деятельность, знак, личность" (2001) и третье издание "Основ психолингвистики" (2003). Кстати, в "Деятельном уме" опубликован полный список моих публикаций до 2001 года.

Хотелось бы надеяться, что "Язык, речь, речевая деятельность" может представить интерес и сейчас, для нового поколения читателей.

А.А.Леонтьев

Алексей Алексеевич Леонтьев (1936--2004)

Выдающийся отечественный лингвист, психолог, педагог. Признанный основатель психолингвистики в СССР и России. Профессор кафедры психологии личности факультета психологии Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова. Доктор филологических наук (1968), доктор психологических наук (1975), действительный член Российской академии образования (1992), ректор Института языков и культур им. Л.Н.Толстого (1994). Автор сотен научных публикаций по психологии, языкознанию, этнографии, семиотике, криминалистике, массовой коммуникации и педагогике, в том числе более 30 научных и научно-популярных книг. Организатор серии прикладных исследований по проблеме общения в сфере лекционной деятельности, рекламы, кино и др. Результаты его исследований широко используются в методике обучения языку, в криминалистике и в других областях практической деятельности.